230
Пустоши, 4 сентября, 11:00pm
Я всегда считал, что сражаюсь с Системой, борюсь с ней. Вся моя жизнь прошла в рамках нонконформизма – я бастовал, я дрался на улицах, я взламывал сети, я швырял бутылки с зажигательной смесью в окна правительственных учреждений. Но, глядя сейчас, я могу увидеть, что вся моя жизнь была не то, что подчинена Системе, она была жизнью рыбки-прилипалы: убери Систему, и моя гибель была бы неотвратима и, в лучшем случае, быстра. Вся протестность каждого протестующего есть ни что иное, как выпускной клапан на древнем паровом котле: он необходим, но является всего-навсего одной из тысяч деталей. Yet another brick in the Wall. Когда пришло это понимание, тогда ушла жалость по прошлой жизни: к чему жалеть то, чего на самом деле не было – да и как на деле можно потерять никогда не существовавшее?
Самый главный и самый страшный протест состоит в том, чтобы перестать быть атомом. Кирпичом. Деталью. Жить рядом – мир-то один, да и тот слишком маленький, – но вне. Официальный ярлык сумасшедшего будет самым мелким неудобством из всех последующих. Но по сравнению с возможностью отстранённо наблюдать за мгновенным крахом «человечества» и оставить в живых своё Человечество – всё это лишь не стоящие внимания мелочи. Пусть даже я проживу всего на день, на час, на минуту дольше; пусть даже я умру задолго до.
***
«Ведьма» зашевелилась во сне, потянулась и резко села в кровати.
– Кто вы?! – она явно была испугана.
– Не бойся, мы тебя не обидим. – попыталась успокоить её Кира, но этой фразой она добилась лишь того, что девочка забилась в угол, судорожно вцепившись в грязное одеяло.
– Так. Мы просто люди, которые не любят фанатиков. Я думаю, с этим всё ясно. – я понял, что уверения в добрых намерениях не возымеют действия. – Нам нужно пройти через территорию упырей. Это тоже ясно?
«Ведьма» кивнула и успокоилась. Нормальные договорные отношения в нашем мире были куда привычнее, чем пугающий альтруизм. В существование которого я всё равно никогда не верил.
– Отлично. – я вынул из рюкзака пакет с пищевым концентратом и кинул на кровать. – Меня зовут Рейзор, её – Кира, а тебя?
– Лейла. – уже с набитым ртом пробубнила девочка.
Скажем так: особых восточных черт кроме, пожалуй, рельефных скул, я не усматривал, но моё имя тоже не означает, что я – англичанин, верно? У нас всё как в мифическом Вавилоне с его долбаной башней.
– Слушай, ты на самом деле укрывала упырей? – у Киры, как я успел заметить, вызывало любопытство всё, связанное с операциями, мутациями и прочей медицинской хренью.
Лейла кивнула, давясь концентратом.
– Они нормальные, лучше людей. Когда отчим в очередной раз приставал ко мне, я убила его, а один из упырей сделал всё так, как будто это они его убили, а не я.
– Бедная девочка...
– Да ладно, он впервые меня изнасиловал в десять, я уже привыкла. Надоело просто, что он в душ раз в год ходит. – кирина ладонь застыла, не успев опуститься на голову Лейлы.
Я тоже был поражён, но лучше владел собой. «Вот она – жизнь на задворках, на городском дне, вдали от наших вавилонских башен».
– Я вам помогу. – водопадом нахлынувшая боль в висках заставила меня пошатнуться и присесть. – Лучше уж я с упырями под землёй буду жить, чем... – остальные её слова доносились всё дальше и дальше от меня, пока всё вокруг не покрыл густой туман.
***
Глаза с вертикальными зрачками обшаривали ландшафт. Пусто. Ноздри, покрытые сеткой капилляров, раздувались, обнюхивая ночь. Пусто. Мощные руки швырнули полуобнажённое тело вверх.
***
Когда я очнулся, во рту царствовал отвратительный медный привкус. Голова уже не болела так сильно, но пульсирующий комок боли всё ещё оставался где-то глубоко внутри.
– Рейз, ты как? – надо мной склонились два взволнованных лица.
– Мрачно. – это слово как нельзя лучше подходило к данному моменту; вряд ли это дерьмо происходит со мной из-за того, что я уже несколько дней ничего не принимаю.
– У тебя до этого болела голова? Мутило? Кололо в спине?
«Я облучился». Во рту сразу же пересохло, и Кира поняла по моему взгляду, что да – болела, мутило, кололо. «Я облучился» – подумал я и сплюнул на пол кровяным сгустком.
– Так, сейчас вколю тебе «Нетадон». – сиу выдернула из кармана шприц-тюбик и сорвала крышку. – Держись.
Я немного поработал рукой и, как только обозначились вены, девушка ввела в меня пять кубиков бесцветной жидкости.
– Помогает ускорить регенерацию белых кровяных телец, выводит радионуклиды из организма... – читал я инструкцию. – Конечно, если в тюбике не простая вода. – вздохнув, выдал я невесёлое резюме.
Теперь оставалось только лишь надеяться на то, что Евгений нас не обманул; доводов pro было негусто – действительно, с какой стати ему давать два тюбика недешёвого и не везде встречающегося лекарства, в общем-то, совершенно чужим людям? Чёрт, ненавижу уколы. Каждый раз кажется, что кончик иглы отломится – и я просто-таки наяву вижу, как осколок идёт вверх по руке, а руку полосуют, чтобы его достать... Я помотал головой, чтобы избавиться от тошнотворной иллюзии. Херня какая.
– Надо быстро добраться до Люта. – Кира уже торопливо собирала вещи. – Ты можешь идти?
– Да могу я, могу. – её вопрос был мне неприятен.
– Я отведу вас к ближайшему люку. – подала голос Лейла. – Вы всё равно ничего не сможете сделать упырям. – добавила она; ясно, что с мутантами она в очень хороших отношениях.
– Отлично. – я закинул на спину рюкзак и поднял с пола «Бурю».
Внутри всё скручивало мерзкими холодными щупальцами страха. Облучился. Это звучало как смертный приговор. В Городе я мог умереть тысячи раз – от передоза, венерической болезни, яда, мог быть убитым резчиками ради немногих оставшихся целыми органов или просто за новые ботинки, мог быть, скажем, распят какими-нибудь безумными фанатиками, но я никогда не думал, что смерть висит надо мной. В этот раз Костлявая в прямом смысле постучала меня по плечу слабо просвечивающим пальцем.
– Пойдёмте быстрее, пока не стемнело. – Лейла уже стояла в дверях.
Мы быстрым шагом двигались по заросшей густыми кустами пустоши. Вскоре я просто сел на землю – спина под футболкой была мокрая, а сердце стучало, как маленький молот.
– Кира, можешь хотя бы иногда срубать кусты? – в носу было предательски мокро.
– Да, конечно. – сиу присела рядом со мной. – Живой?
– Местами. – я невесело усмехнулся и вытер струйку крови, вытекшую из правой ноздри.
Лейлу что-то нервировало: она то и дело оглядывалась и прислушивалась.
– Давайте быстрее. Здесь земли двух стай. – пояснила она.
«Отлично. Только этого не хватало». Вслух же я ничего не сказал, а только поднялся, опёршись на автомат и, под звук срубаемых сверхострыми лезвиями Киры ветвей, двинулся вперёд.
***
Голод. Очень хочется есть. Тёплая кровь, такая солёная и освежающая, когда она бьёт из разорванного горла прямо в лицо. Мясо, брызжущее кровью. Горячие внутренности. Запах страха, такой манящий и дразнящий. Дурманящее облако адреналина в ореоле кровавых брызг...
***
Пока что было тихо – как я ни напрягал слух, но не мог услышать ничего, кроме наших шагов и тихого посвистывания биоклинков. Впрочем, я не сомневался в кирином слухе и в том, что она услышит упыря раньше. Я верил в неё, так как верить в себя было куда тяжелее, нежели автоматически раз за разом переставлять всё более и более тяжёлые ноги. Кира... Люди приходили и уходили из моей жизни; я приходил и уходил в жизни людей – но никогда и никто не оставался со мной более-менее надолго. Так же, как и я. «Впрочем, скоро я исчезну из всего этого бреда» – невесело подумал я, и отдалённый лай собак вполне соответствовал моему настроению.
***
Голод сжигает желудок изнутри кипящим облаком. Жрать. Рвать мясо клыками, разрывать шею, припадать ртом к фонтану крови из сонной артерии, выедать у ещё живой жертвы брюшину... Мощные ноги – хотя, с таким же успехом можно было бы сказать «лапы» – несли существо сквозь заросли. Еда была рядом, и она была его едой.
***
– Скоро уже придём. – подбодрила меня девочка, оглянувшись через плечо.
Да уж, поскорее бы. Если мы пройдём ещё километра три, я просто упаду и не встану. Невдалеке хрустнула ветка – я вскинул автомат.
– Кира, что там? – крикнул я, закрыв собой Лейлу.
– Пока не знаю... что-то сбивает мои сенсоры. – сиу расстегнула воротник, готовя к бою псевдожабры.
Я напряжённо водил стволом из стороны в сторону; Кира, прищурившись, вглядывалась в кусты – причём, не просто вглядывалась, а вглядывалась. Шорох приближался к нам, верхушки кустов яростно раскачивались.
***
Хриплое рычание вырывается наружу. Сдерживать страсть к сырому мясу просто невозможно, когда добыча рядом – такая нежная, мягкая, сочная! Вон той, с лезвиями в руках как замечательно будет вырвать груди одну за другой и пожирать сочащееся мясо, сидя у неё на животе... Бегом, бегом, бегооом! Из мелкой я напьюсь крови, а того, с оружием, просто сожру. Бежаааать! Вперёооооод!
***
Кусты распахнулись прямо перед нами, выпуская на устроенную нами просеку огромную, размером с терьера, крысу. Крыса, не обращая на нас внимания, прошествовала мимо и скрылась в зарослях. Я шумно выдохнул и, опустив автомат, вытер пот со лба; Кира с улыбкой повернулась ко мне и хотела что-то сказать...
...когда метрах в десяти от нас в воздух взвилось мускулистое существо, одетое в лохмотья одежды и приземлилось прямо между нами. Первый же удар когтистой лапы пришёлся мне прямо в лицо, рассекая кожу на лбу и отбрасывая на спину; я упал на землю, подмяв Лейлу под себя. Впереди плотоядно заворчал мутант.
– Эй ты, пидор. – Я поднялся и передёрнул затвор. – Посмотри на меня. – кровь заливала мне глаза, но правым я разглядел, как силуэт упыря шагнул мне навстречу.
Палец нажимает на спусковой крючок – сухой щелчок. Осечка. Упырь взревел и метнулся прямо на меня, метя клыками в лицо; единственное, что я успел сделать – это инстинктивно выставить ствол автомата.
Кровь полностью залила мне лицо, но я был жив. Я был даже рад ужасной вони, исходящей из пасти мутанта – раз я её ощущаю, значит, я всё ещё не умер! Уперевшись в грудь упыря, я немного приподнял его над собой, но всё-таки он был тяжёлым, а я – всё-таки ослабевшим от лучевой болезни. Неожиданно я ощутил, как упыря кто-то тянет вверх и, упёршись в него ещё и коленями, сумел спихнуть его с себя: чудовищной силы броском он буквально насадил себя на ствол, как будто бабочку на булавку: через нёбо в мозг. Лейле, вцепившейся мутанту в грязные космы, я тоже был рад.
– Кира! Кира! – я на четвереньках подполз к лежащей без чувств девушке.
– Всё... в порядке. – слабым голосом отозвалась она. – Упырь ударил меня... не физически.
Я помог ей встать.
– Быстрее, пожалуйста, быстрее! – Лейла потерянно озиралась по сторонам. – Скоро придут ещё! Я прошу вас, скорее!
Комментариев нет:
Отправить комментарий