220
Город, Дно, 4 сентября, 5:15pm
«Итак, эта сука передала чип своей дочке. Ближайший фиксер международного уровня – Квин Бии...». – Слэш остановилась передохнуть – синяк под бронёй, скорее всего, разросся уже вво всю спину. – «Туда и двинем».
Даже работа в команде не смогла отучить евросоло от привычки разговаривать с самой собой.
***
Штрих забросил Мисти на заднее сиденье «Биззаррини» и приложил к шее аптечку из индпакета.
– Через дорогу... – раздражённо передразнил Джонс того «вменяемого» джанки. – У этих morons «через дорогу» и «через квартал» – одно и то же... Напарник!
– Да?
– Я проложил курс к ближайшему медицинскому складу. Let's go without your fuckin' jokes, yeah?
– Йес, йес... – проворчал фельдфебель.
Метаморф находилась в шоковом состоянии, но была жива. Чип у её дочери. Значит, оставшаяся соло пойдёт к Квин Бии либо будет искать девочку... «Вот и ловля на живца...». Рана на ноге затягивалась под слоем жидкого бинта – она оказалась довольно глубокой, но лезвие было без зазубрин, да и вызванный «Берсерк»-чипом адреналиновый бум позволял пока что не обращать на неё внимания.
Впервые в подобных трущобах Штрих... точнее, тогда ещё Иван Григорьевич Елисеенко – перспективный медик «ГАЗПРОМА» – оказался тогда, когда его начали считать перспективным. Биотехники этой могущественной корпорации, давно уже переставшей заниматься только газом, как и служащие многих других корпораций, испытывали свои наработки на улицах Дна – ничто человеческое им не было чуждо, а homo homini, как известно... Фактически, именно «ГАЗПРОМ» вырастил не одно поколение мутировавших крыс и собак, моментально заполонивших некоторые районы Дна. Штрих попытался вспомнить своё первое впечатление...
...слово «брезгливость» не отражала той гаммы чувств, что он испытывал тогда. Находясь на борту бронированного ховера с замкнутым воздушным циклом, Иван Григорьевич не отказался бы, предложи кто-нибудь ему броню «Терминатор» или космический скафандр. На среднем уровне жизнь, конечно, была не райской, но оттуда всегда был путь наверх. Здесь же однозначно был локальный офис Ада. Вокруг клубился туман и зловонные испарения вырывались из люков вместе со струями пара. Танец неоновых вывесок, светящихся татуировок и люминисцентных красок в разноцветной дымке напоминал метания заблудших душ. Что не мог понять Елисеенко – так это отношения жителей Дна – он упорно не мог считать их людьми – к ним. Если на Среднем Уровне к представителям Верхнего относились чуть ли не как к небожителям в надежде самими попасть туда, то тут панки нагло ухмылялись в камеры кругового обзора, делали непристойные жесты, некоторые – плевали в машину или бросали пустые бутылки. Они не испытывали ни страха, ни уважения – как бешенные животные на Пустошах.
– Эй, товарисч! – бригадешеф не обернулся, но Штриха не покидало ощущение того, что янки постоянного наблюдает за ним тысячью глаз. – Меня интересует один вопрос... well, я изучал твоё досье. Из главы подразделения корпорации в линейный отдел – хорошая карьера, yeah?
Штрих прекрасно помнил. Иван Григорьевич – тоже. Аардволк – нет, его мало волновали подобные глупые вопросы. Елисеенко – кандидат медицинских наук Елисеенко – работал в отделе, занимавшемся вопросами наркотиков. В частности, отдел получал огромнейшие гранты на лечение наркоманов и поиски путей к скорейшему исцелению. Но Иван Григорьевич прекрасно знал, что к выздоровлению ведут лишь два пути: либо стальная воля, либо лоботомия. Всё остальное – мёртвому припарки. Да, люди, поступавшие в отдел, были ходячими трупами, зомби из фильмов ужасов. Нищие, при деньгах, даже богатые – зомби. Жизнь практически любого человека была бессмысленна здесь и сейчас, но их жизни... Они уже давно были вычеркнуты из ткани бытия, и только какая-то нелепица вроде «они такие же, как мы» привязывала их к земному существованию.
Только случайность помогла кандидату медицинских наук выкарабкаться во время внутреннего расследования СБ «ГАЗПРОМА». Расследования по поводу взрыва двух корпусов на Дне – заживо сгорело до пяти тысяч де факто неизлечимых наркоманов и генетических уродов. Тогда Елисеенко признали невиновным, но с работы уволили. Вы когда-нибудь выбрасывали тепличную розу (если у вас они есть... или вы вообще имеете представление о том, что это такое) на лёд? Иван Григорьевич... Штрих не погиб. Вы когда-нибудь видели произведения современных скульпторов – из титано-ванадиевого сплава, все в шипах и левиях? Вот в такое растение он вырос.
– Неплохая. – ответил полицейский, перезаряжая УЗИ. – Не хуже многих других.
– Well, я предпочёл бы знать побольше о напарнике. – машина вильнула, огибая кучу мусора прямо посреди улицы.
– Я предпочёл бы заниматься своим делом.
– Фельдфебель!
– Не нравится – пиши рапорт и выпрашивай себе нового напарника. Только я не думаю, что кто-то ещё подпишется лезть в эту жопу. – абсолютно ровным голосом ответил Штрих.
Некоторое время они ехали молча. Полицейский не любил, когда кто-то копался в его прошлом... словно бередил старую, только схватившуюся рубцевой тканью, рану. Он-то думал, что та жизнь умерла вместе со старым именем, но, оказалось, что не до конца. «Живучая, падла».
Машина тормознула перед массивным железобетонным сооружением, больше похожим на армейский блиндаж, хотя, если учесть, что это медицинский склад, то неудивительно, что он расположен не за пластиковыми стенами.
– Входим. – решил Джонс, поправляя кобуру.
Комментариев нет:
Отправить комментарий